Внес некоторые изменения в биографию.

Ответ прост. Причина – психологическая. Много лет назад, когда я был еще ребенком, а телевизор в доме черно-белым и ламповым, я увидел один интересный военный фильм. Парень попал между молотом и наковальней. Красная армия отступала, фашисты же наоборот, вошли в деревню, расстреливая мужчин и женщин.  Но одному пареньку удалось спастись. Он  закопался в землю, недалеко от дороги и молился, чтобы его не нашли немцы. Он был настолько запуган, что когда ССовцы покинули деревню, а он вылез из укрытия – оказался полностью седым. Он был так запуган, что дрожь не покидала его несколько дней. Меня потрясла эта сцена. Потрясла до глубины души. Поэтому я решил совершить подобное потрясение от содеянного с моим персонажем. До мгновения убийства матери у него были темные волосы и светло-каштановые, почти желтые глаза. Вот такие. http://wiki.oszone.net/images/3/38/Bioiris.jpg После момента потрясения он теряет  пегменты, становится светловолосым и желтоглазым.

Вы называете Дьявола – Люцифером. Однако я вижу это слово несколько шире. Дьявол – это владыка Ада, это главный демон из всех существующий в Преисподне. Тем более, что христианство/католицизм и другие веры в ДМК – очень спорная штука. С одной стороны она есть, если рассматривать четвертую серию аниме. Если вы помните, в ней священник нанимает Леди убить демона. С другой стороны люди, которые верят в Спарду, возводят ему памятник в центре города (я всё еще о Портленде). Если Спарда существовал, то ни о каком Люцифере речи не может быть, ибо на его месте был Мундус. Либо у Мундуса всегда было несколько имен, в том числе и Люцифер. Мундус существовал на протяжении тысячелетий, и его генералом был сам Спарда. Кто знает, сколько Легендарному лет, если только 2000 из них он провел в мире смертных, победив Мундуса, запечатав его обратно в Ад, через врата портала.
И еще меня интересует бессмертие ангелов. Почему даже некоторые люди могут убить демона, в то время как ангелы бессмертны? Либо у Всевышнего существовали иные слуги, чьи тела устилали поле боя?

Без проблем, я недавно прибыл в Портленд.

Заклинания изгнания, защиты собственного тела, являющегося пустым, бездушным сосудом.
Божественной веры в моём герое собственно и нет. Есть вера в чудо и собственное небожественное предназначение. Как и то, что он верит, любой грех можно замолить, всё простится, всё сойдет с рук. Подробнее в пробном посте.

С ДМК-3 знаком возможно даже лучше чем вы.
Только мангу не всю читал. Но мне кажется она: А) повторяет серию игр. Б) Манга «Данте» и «Вергилий», вместе с кроликами-алисами вообще ни в какие ворота не вписывается в канон с ДМК-3.

Хм... тут можно целую главу романа наваять. *хмурится*

Он переступил порог дома пожилой дамы около шести утра. Мужчина, лет сорока пяти  внимательно осмотрел гостя – покрытого шрамами, седого юношу, глядевшего на него исподлобья недобрым взглядом. Мысленно хозяин дома отметил про себя кожаный ремень, сдавливающий тонкую белую кожу экзерциста, и отсутствие одного глаза.  Левого. На секунду он замер на месте, пытаясь подобрать слова, застрявшие в горле, но только беззвучно стянул с головы шляпу, растерянно прижимая к груди.
- Где девочка? – Голос юноши звучал приглушенно, но уверенно.
- Сюда, пожалуйста, - произнесла не менее растерянная хозяйка, которая уже успела привыкнуть к странному служителю Бога.  Свернув за угол, женщина засеменила вверх по лестнице, вслед за которой шагал, немного прихрамывая, хмурый Фарфарелло.
- Второй день Лили ничего не есть, пишет на стене непонятные символы, бормочет ересь, - продолжила рассказ хозяйка дома тихим голосом, словно боялась, что дочь сможет подслушать её слова, - а вчера она набросилась на брата с ножом. Это стало последней каплей терпения отца. Он привязал Лили к кровати и ушел за священником. – Неожиданно женщина обернулась, потупив взгляд в пол. Теперь Фарфарелло мог ясно рассмотреть на её глазах слезы  и покрасневшие глаза.  – Он не смог помочь нашей девочке… Простите. Вы последняя надежда для нашей дочери.
Взгляд, которым одарил её Фарфарелло, казался отрешенным и беспристрастным.
- Сделаю, что смогу. – Прохрипел он и повернул ручку двери от комнаты, из которой доносились стоны проклятой. И едва он ступил на порог - их взгляды встретились. Демон. Нет, она не была больше девушкой. Это был демон, принявший обличие юной девы, улыбавшийся Фарфарелло искушающей улыбкой. Но пустые, желтые глаза выражали взвешенное безразличие, отнюдь не страх или ярость.
- Закройте дверь. Вам не нужно это видеть.  – Произнес он, подойдя ближе к кровати.
Демон издал глухой, шипящий вздох и рассмеялся, закатив голову, изрыгая свистяще-рычащие звуки насмешки.
Фарфарелло словно не замечал издевок со стороны наглеца. Неспешным шагом он обошел все четыре стороны комнаты, рассматривая книги, разбросанные по полу, порванные занавески, окно, выкрашенное в черный цвет, столик, с отломанной ножкой, стул, слева, в углу от кровати и трельяж, странным образом оказавшийся не тронутым рукописями нечистого.
- Я тебя знаю. – Неожиданно зашипела Лили, чем привлекла к себе внимание Фарфарелло. – Мальчик без души. Ты принадлежишь миру демонов. По твоим следам идет смерть. По твоим следам идет владыка Ада! Аааааааааааа! – Её лицо исказила гримаса боли, юноше плеснул в лицо демона святую воду из небольшого пузырька. Презрение. Вот чего достоин этот демон, недалекий и жалкий.
- Мерзавец! – Заскулила Лили и поджала ноги под себя. Фарфарелло всё еще смотрел на зеркало, обрамленное в простую деревянную раму. Оно стояло параллельно кровати проклятой, и она не могла видеть себя в нем. Осторожно, кончиками пальцев, он провел по краю рамы, рассматривая собственное изнеможенное от бессонной ночи бледное лицо, изуродованное собственной рукой. Шрам на переносице только-только затянулся, и ткань вокруг него воспалилась неприятной краснотой. 
- Так ты далеко не продвинешься, бездушный! – Рассмеялась демон, вместе с тем пытаясь вырваться из пут.
Фарфарелло попытался сдвинуть с места трельяж, и деревянные ножки с неприятным скрипом оцарапали пол.
- Что ты делаеш-ш-ш-шь? – Встрепенулась Лили. – Что ты задумал?
Трельяж оказался тяжелым и парень с трудом продвигал его по комнате под ворох вопросов и разнообразных звуков высыпавшихся на него как из рога изобилия со стороны демона.
В комнате стоял такой грохот, что Фарфарелло не сразу расслышал стук в дверь.
- Всё в порядке? – Раздался встревоженный женский голос.
Тяжело дыша, экзерцист поднял с пола перевернутый стул и подпер им дверь.
Теперь трельяж стоял напротив кровати и Лили могла видеть себя в нем в трех зеркалах.
Немного подумав, Фарфарелло сорвал с занавесок шторы и закрыл ними два зеркала.
Демон затрепыхался, словно загнанная в ловушку птица, теребя веревки опутавшие запястья, издавая нечленораздельные звуки  дикого зверя.
- Что происходит? Что вы делаете с нашей девочкой?! – Женщина яростно колотила в дверь, но ответом ей были только стоны дочери.
- Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое. – Фарфарелло упал на колени перед демоном, перекрестившись и устремив взгляд вверх, словно потолок служил ему небом.
- Да что ты твориииииишшшшшшь? – Завопила она, отвернувшись к стене.
Перекрестившись еще раз, юноша омыл руки святой водой, снял с пояса нож, срезав веревки с её запястий.  Схватив Лили, он поднес её лицо к зеркалу, сдерживая силу нечисти святой водой на ладонях.
- Прекрати! – Её голос сейчас, наверное, не узнала бы даже собственная мать: низкий, гортанный, он исходил из груди, из самого нутра её тела, но руки Фарфарелло крепко держали её напротив зеркала, а губы шептали молитву.
- Наипаче омый рабу Лили от беззакония дьявольского, и от греха моего очисти рабу Лили; яко беззаконие Ада  аз знаю, и грех её пред тобою есть выну. Тебе Единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих, яко да оправдишися во словесех Твоих, и победиши внегда судити Ти.
- Аааааа! – Она выла, вырываясь из его крепкой хватки, выла по-звериному, сплевывая черную скверну.
- Се бо, в беззакониях зачата есмь, и во гресех роди рабу Лили мати Божа.
- Сссссученышшшшшшь, -  Зашипел демон, черным песком растворяясь в воздухе, обретая едва уловимую оболочку, отпечатавшуюся в зеркале.
- Се бо, истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил рабе Лили еси.
Фарфарелло смолк, и едва зацепил взглядом уродливый силуэт демона на клыкастой морде которого застыла лукавая улыбка.
- Да! Посмотри на меня, пастыренок! – Перед нечистым стояла новая жертва, без души, без любви в сердце, без жалости – идеальный сосуд, ожидавший новый источник, материал  духовного храма.
- Ошибаешься. – Зашипел Фарфарелло. – Я – убийца.
И он вонзил в зеркало нож.
- Не… может…  быть… - демон глубоко вздохнул, глядя на нож и расселину в стекле, сквозь которую текла черная кровь. – Ты заплатишь за это… бездушный.
С тихим треском зеркало покрылось сетью трещин, и едва нож выпал из стекла, взрывной волной вырвались осколки на экзерциста.
*****
Девочка открыла глаза. Белый потолок. Чей-то стон. Лили подняла глаза. Около стены сидел парень, глядя в никуда, словно восковая фигура, свеча, причудливой работы неизвестного художника.
- Кто вы? – Тихо произнесла она, осматривая погром в комнате, сорванные занавески, исписанные стены, передвинутую и поломанную мебель, стекло на собственном покрывале. Она едва заметила следы от веревок на собственных запястьях.  Спустив ноги с кровати, девочка осторожно подошла к незнакомцу, рассматривая раны на его теле, и торчащий в плече осколок зеркала.
- Вам больно? – Она едва коснулась его указательным пальцем, но её прикосновение током подействовало на Фарфарелло.
- Не трогай!! Уходи…
- Но у вас рана!  - Возразила девушка.
- Уходите! – Настойчиво рявкнул парень, и будто бы только сейчас обратил внимание на плечо. Осколок стекла был вытянут так небрежно, что рана стала еще больше и из пореза хлынула кровь. – Позже зашью.
Нельзя сказать, что Фарфарелло абсолютно не чувствовал боли. Нет, но она была притупленной, не раздражающей. Скорее напоминанием о том, что он жив.
Лили смотрела на него во все глаза, закрыв рот рукой, стараясь притупить чувства тошноты подступившей к самому горлу.
- Вы ангел, или демон? – Наконец тихо произнесла она, присев на край кровати, рассматривая его густую пепельно-белую шевелюру.
- Хуже. Я экзерцист. И убийца. – Последним он надеялся окончательно отвадить её от дальнейших расспросов о своей личности и это ему удалось. Прихрамывая, и придерживаясь за стену, Фарфарелло поплелся к выходу. Отперев дверь, он застал на пороге заплаканную мать, беззвучно ловящую губами воздух. Её плечи сотрясались в конвульсиях. Кто знает, сколько времени она так просидела у двери. Кто знает, сколько времени прошло со времени изгнания демона?
- Оплата остается прежней. – Спокойно произнес юноша, обращая на себя её внимание, но женщина, словно не слыша его слова бросилась в комнату, к дочери.
С ним расплатился отец, молча пожавший Фарфарелло руку, ретируясь на второй этаж.
«Странные люди», - подумал он, глядя на деньги и размышляя над человеческой природой.
Когда он вышел из дома  работодателей, солнце стояло высоко в зените.